Методологический семинар Психологического института РАО «Психологи о литературе»

17 марта 2015 г. в Психологическом институте РАО состоялся методологический семинар «Психологи о литературе (психологический анализ литературных произведений)». Открыло семинар выступление З.Н. Новлянской (к.пс.н., вед.н.с. ПИ РАО), которая обратилась к работе Б.М. Теплова «Заметки психолога при чтении художественной литературы», созданной в 40-е годы XX в. Эта небольшая статья до сих пор не потеряла своего научного значения, т.к. в ней ставится вопрос об анализе литературного произведения как полноценном методе психологического исследования.

Основное содержание статьи – анализ двух произведений А.С. Пушкина под углом зрения  проблем  личностного развития. В первом фрагменте своей работы Теплов обращается к тексту маленькой трагедии «Моцарт и Сальери» для  рассмотрения того, к чему приводит узкая направленность личности, как искажается, уродуется способный и трудолюбивый человек, посвящая себя исключительно искусству и лишая себя полноты жизни. Второй фрагмент содержит анализ  становления характера героини романа «Евгений Онегин»  как долгого и трудного процесса преодоления себя, выработки жизненных ценностей, самовоспитания в соответствии с обретенными  принципами. Таким образом, поставив вопрос об анализе литературного произведения как методе психологического исследования, Б.М. Теплов сразу же делает практическую попытку применить этот метод,  показать его исследовательские возможности.

В  70-е – 80-е годы ХХ в. появляется ряд работ, авторы которых активно обращаются к психологическим анализам литературных произведений. Среди них такие известные психологи, как К. Леонгард, И.В. Страхов, Ф.Е. Василюк. Принципиальное значение для утверждения данного метода имеет исследование Ф.Е. Василюка «Психология переживания», посвященное проблеме критических жизненных ситуаций и процессов их преодоления, в котором активно и результативно используется материал романа  Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Данная работа не только еще раз продемонстрировала возможности метода, о котором размышлял Б.М. Теплов, но и выявила ту область психологии, где его применение особенно продуктивно и необходимо. Это область личностного становления, которая трудно поддаётся исследованию и где в силу разных причин как временного, так и этического характера ограничен эксперимент. Ведь в значительных литературных произведениях  человек  испытывается в различных, часто – критических  жизненных  обстоятельствах. И это можно рассматривать как своеобразный мысленный эксперимент автора, позволяющий психологу исследовать процессы, ускользающие от всех прочих методов нашей науки.

К.В. Миронова (н.с. ПИ РАО) в своем выступлении «Л.С. Выготский. Анализ рассказа И.А. Бунина “Легкое дыхание"» обратила особое внимание на задачу, которую ставил перед собой ученый при написании книги «Психология искусства» (1925). Рассматривая в ней различные литературные произведения, он изучал не конкретные басни, рассказ или трагедию, а то, что составляет основу всего искусства, — природу и механизм эстетической реакции. Новелла «Легкое дыхание» привлекла Выготского не только своими художественными достоинствами, но и тем, что она, будучи написана сравнительно недавно, могла служить свежим «литературным раздражителем», т.к. еще не подверглась шаблонному истолкованию.
По мнению Выготского, истинный психологический смысл нашей эстетической реакции заключается в диалектическом противоречии содержания (материала, фабулы) и формы (сюжета). Форма бунинской новеллы несет в себе разрешение напряжения, присущего описанным в ней событиям: они сцеплены так, что утрачивают свою житейскую тягость, отрешаются от действительности. Ученый называет это законом уничтожения формой содержания. Автор подбирает как бы нарочно трудный, сопротивляющийся материал, чтобы преодолеть его свойства, «заставить ужасное говорить на языке “легкого дыхания”», «житейскую муть» – «звенеть, как холодный весенний ветер».

Таким образом, сущность действия искусства Выготский видит в переработке впечатления, идущего на нас от событий, которые легли в основу произведения. В результате эмоции, вызываемые материалом, и эмоции, вызываемые формой, замыкаются, как разнополярные провода, приводя к взрывной реакции «благого потрясения» (катарсиса): совершается «преодоление материала тяжелее воздуха», и читатель испытывает настоящую радость полета.

Н.Л. Карпова  (д.пс.н., вед.н.с. ПИ РАО) в своем выступлении «Г.Г. Шпет. Комментарии к «Посмертным запискам Пиквикского клуба» Ч. Диккенса» прежде всего напомнила участникам семинара основные вехи трагической судьбы выдающегося психолога,  который  в 1935 г. был арестован и в 1937 г. расстрелян. Владея 17 языками, после запрета на научную деятельность он переводил труды Байрона, Диккенса, Шекспира. Среди оригинальных трудов Г.Г. Шпета по этнопсихологии, социальной и индивидуальной психологии для филологов интересна работа «Театр как искусство», где дан сравнительный анализ роли текста для читателя и актера. Критикуя  бытующее мнение, что образы для актера творит писатель, что «материал актера — тот же, что у писателя, только способы выражения другие», Шпет убедительно показывает, что «пьеса» и «роль» для актера — только «текст», необходимо актерское мастерство.

В «Комментариях к «Посмертным запискам Пиквинского клуба» Ч. Диккенса» интересно исследование авторского метода, проведенное Г.Г. Шпетом.  Сравнивая метод Диккенса с методом индуктивной аналогии психолога Д.С. Милля, он пишет: «Это есть заключение от части к части или от части к целому, от признака к признаку или к их совокупности, при предположении какой-то внутренней, действительной или воображаемой связи между ними». В качестве примера приводит оригинальную типологию характеров хозяев квартир, выявленную Диккенсом на основании различных дверных молоточков.    Анализируя метод наблюдения, исследовательский метод Диккенса, Шпет подчеркивает его тонкое и образное внимание к деталям: очки мистера Пиквика «сверкают», когда это нужно, его штиблеты «бегают» за него… И главное – «давая читателю какую-нибудь запечатленную частицу «характера», Диккенс ждет от читателя той игры воображения, к которой сам так склонен». Это делает изображение Диккенса таким живым, завлекающим. После столь ярких психологических «комментариев» хочется перечитать «Записки», предвкушая новые удивительные открытия.
Выступление А.А. Голзицкой (м.н.с. ПИ РАО) было посвящено психоаналитической критике — литературоведческому методу, который сформировался под влиянием теории австрийского психиатра и психолога З. Фрейда и его учеников. Фрейд был первым, кто использовал психоанализ для интерпретации художественных произведений. В монографии «Толкование сновидений» (1900) он объясняет особенности поведения Гамлета влиянием «Эдипова комплекса», который был назван Фрейдом по имени царя Эдипа, убившего отца и женившегося на собственной матери. Как считал ученый, датский принц также испытывал подсознательное влечение к матери и желание устранить отца.

Последователь З. Фрейда Ж. Лакан сумел объединить в своем учении идеи родоначальника психоанализа и опыт структурализма и постструктурализма. Важное место в теории Лакана занимают такие категории, как «воображаемое», «символическое», «реальное», которые образуют неразрывную триаду. Литературоведы, опираясь в своих исследованиях на идеи Лакана, ищут в персонажах, событиях или отдельных эпизодах повествования отражение этих трех категорий, а также выясняют, в чем герои произведений пытаются найти замену состоянию единения с миром и с матерью, которое они утратили с переходом в «символическое».

А.А. Мелик-Пашаев (д.пс.н., зав. лаб. ПИ РАО) говорил в своем выступлении о наследии М.М. Пришвина и его значении для психологии художественного творчества. Дневники Пришвина, по словам докладчика, предлагают психологии искусства бесценный и мало освоенный материал. Писатель ясно осознал  незаменимую личностную первооснову художественного творчества, особое целостное отношение человека к действительности: переживание единства жизни, своей сопричастности ей, несомненность всеобщего родства. Необходимо обратить особое внимание на две подробности. Первая: эту всеобщую и родственную нам внутреннюю жизнь мы открываем, то есть она реально существует, а не домысливается и не вчувствуется художником. Вторая: речь идет не о внимании вообще, а о родственном внимании, открывающем в вещах то, что может открыться именно и только в силу внутреннего родства.

По Пришвину, родственное внимание  не элитарно, это  нормальное качество всех людей; но у художника оно «бесконечно расширено» и, воплощая его в произведениях, он способствует его бесконечному расширению и у других. Существенное отличие художника от «не художника» не в том, что первый наделен особыми специальными способностями, а в том, что он стремится «переводить всерьез жизнь свою в слово» (в музыкальные созвучия,  живописные образы).

Е.А. Семенова (к.филол.н., преподаватель ИФИ РГГУ) в своем выступлении остановилась на альтернативных подходах к рассмотрению романа Ю. Олеши «Зависть». Изображенная писателем трагедия носителя личностного опыта побуждает проанализировать данное произведение с позиций психологического знания, понятого максимально широко – от опыта групп самопомощи до психоаналитических концепций. Так, сравнение характеристики главного героя, Кавалерова, и материалов движения «Взрослые дети алкоголиков» позволяет утверждать, что герой обречен на бесплодную бездеятельную жизнь изначально, а не вследствие революции, как считает он сам (и, вслед за ним, многие исследователи).

С другой стороны, продуктивно рассмотрение романа как психоаналитического материала: так, выявляется соответствие описания приступов зависти, переживаемых главным героем, и модели навязчивого повторения, описанной З. Фрейдом. В тексте можно усмотреть полемику с представлениями о слове как материальной силе, характерными для психоаналитической традиции (и культурной традиции рубежа веков в целом). При этом она ведется в литературном произведении, что делает позицию автора неоднозначной.

Н.А. Борисенко (к.филол.н., вед. н.с. ПИ РАО) в своем выступлении «Г.Г. Граник и Л.А. Концевая об анализе произведений А.С. Пушкина в школе» показала, как научное наследие Б.М. Теплова и Л.С. Выготского осваивается педагогической психологией, вводится в практику филологического образования и реализуется в учебных книгах по литературе. В частности, Н.А. Борисенко рассказала об одном из основных направлений научного коллектива под руководством академика РАО Г.Г. Граник – «Школьное литературоведение на психологической основе». В рамках данного направления были написаны, апробированы и выпущены учебные книги «И…снова о Пушкине» (1999), «Драматурги, драматургия, театр» (2001), «Русская литература. От былин до Крылова» (2007), «Я – другой. М.Ю. Лермонтов» (2011) и др.

Новаторство авторского подхода состоит в том, что удалось «породнить» психологическую науку и литературоведение. Так, в учебных книгах о Пушкине, с одной стороны, сочетаются психологически обоснованный подход к рассказу о жизни, творчестве и мировоззрении поэта, а с другой – система вопросов, заданий и филологических задач, позволяющая научить школьника-читателя понимать текст. Особенностью всех учебных книг является то, что в них органично вводятся психологические понятия, важные для анализа произведений (понятие гибкой и негибкой установки, узкой направленности личности и др.). В книге, посвященной роману «Евгений Онегин», основное внимание уделяется судьбам героев, их характерам и взаимоотношениям, мотивам их поступков. Психологический анализ, основанный на работах Б.М. Теплова, дает весомую прибавку к собственно литературоведческому анализу.

В настоящее время, когда выросло нечитающее поколение, которое вместо художественного текста стремится использовать книги типа «Русская литература в кратком изложении», психолого-дидактический подход к изучению литературы становится особенно актуальным. Книги Г.Г. Граник и Л.А. Концевой о Пушкине помогают воспитать настоящего читателя, Читателя с большой буквы.

В рамках семинара также прошла презентация коллективной монографии «Библиопсихология. Библиопедагогика. Библиотерапия» (отв. ред. Н.Л. Карпова, редкол.: Н.С. Лейтес, О.Л. Кабачек, И.И. Тихомирова. — М.: Русская школьная библиотечная ассоциация, 2014), посвященной 150-летию основоположника «библиологической психологии» Николая Александровича Рубакина. В первой части монографии представлены статьи о различных сторонах деятельности самого Н.А. Рубакина, а также о психологических аспектах творчества А.П. Чехова, Ф.М. Достоевского, А.С. Пушкина. Во второй части даны статьи, раскрывающие основы и принципы библиопедагогики, показывающие работу и возможности общения с художественной и учебной книгой на уроке и в школьной библиотеке, в центре внимания которой находится читатель/ученик. Третья часть посвящена статьям  по проблемам библиотерапии и материалам из опыта внеклассной работы и логопсихотерапевтических групп с «книгой врачующей». Материалы данного сборника продолжают традиции 1-го выпуска «Библиопсихология и библиотерапия» (2005), адресованы библиотечным работникам, психологам, педагогам, филологам — теоретикам и практикам, а также всем, кто занимается проблемами психологии и педагогики чтения и библиотерапии.

А.А. Голзицкая, К.В. Миронова